Родился Владимир Кораблинов 31 июля 1906 года в селе Углянец Воронежской губернии в семье священника (ныне село относится к Верхнехавскому району). В доме была хорошая библиотека, мальчик рано научился читать, увлекался рисованием.
Повзрослев, он с большой теплотой вспоминал своих односельчан Степана Потапыча и Марью Семёновну, называя их в своей автобиографической повести «Азорские острова» (6+) «учители мои великие, научившие меня русскому языку». Степан Потапыч «с бесконечными вариантами рассказывал мне одну и ту же потешную сказку о барине, купце и попе, мужиком одураченных». О Марье Семёновне Кораблинов писал как о неутомимой выдумщице историй «самых расчудесных»: «Мне, пятилетнему, рассказывает Марья Семеновна: «А ты спи, Володюшка, спи… Хорошо тут у нас с тобой, постелька тёплая, мяконькая, да тихо-то как! Сверкун лишь сверчит, ну, да ему только делов-то… А там, наружи, — господи милосливый! — ночь, да сивер, да лес тёмный…»
Володя очень радовался, когда родители брали его с собой в Воронеж. Город поражал сельского мальчика огромными витринами, диковинными автомобилями (а их в те годы было чуть больше десятка), яркими афишами, здесь Володя впервые увидел паровоз «кукушку», который поразил его «оголтелым свистом».
В Воронеже на улице Мало-Садовой (ныне улица Дурова) жил крёстный будущего писателя, отставной офицер Иван Грецков. Рядом располагалась фантастическая усадьба великого циркового артиста, дрессировщика Анатолия Дурова с фонтанами, гротами, подземным ходом, комнатой смеха — Владимиру Кораблинову доводилось бывать в этом удивительном доме.
Во время одной из поездок в Воронеж отец показал сыну дом, где жил выдающийся поэт Иван Никитин. Творчество Ивана Саввича высоко ценили в доме Кораблиновых, и Владимир с детства читал его стихи. Но кто бы тогда мог подумать, что через десятки лет он напишет книгу о жизни этого великого поэта!
В 1915 году родители отправили 9-летнего Владимира в Воронеж во 2-ю мужскую гимназию. Шла Первая мировая, потом грянула революция. В Воронеже было неспокойно, и мать забрала сына в Углянец. Примерно в это время он начинает писать первые стихи, правда, не всем они нравятся, и подросток решил посвятить себя живописи. «Рисование — вот стала моя жизнь. С поэзией, казалось, покончено навсегда», — вспоминал впоследствии писатель.
В Воронеж 13-летний Володя вернулся в 1919 году. Он остановился у жены своего крёстного, который к тому времени умер. Учился в Воронежских художественных мастерских, брал уроки рисования у выдающего воронежского художника Александра Бучкури.
«Маяковский был нашим богом»
В 1920-е годы Владимир снова увлёкся поэзией, его стихи публиковали в «Коммуне», альманахе «Зори». В то время в Воронеже существовало небольшое объединение молодых литераторов. Сначала, как писал Кораблинов, они собирались на квартире у преподавателя педагогического факультета ВГУ Павла Леонидовича Загоровского, читали свои произведения и вели жаркие споры. «Иногда к нам захаживали Е. Милицына и Андрей Платонов, — писал Кораблинов в рассказе «Маяковский в Воронеже» (сборник повестей и рассказов «Житие преосвященного Смарагда» (16+), 1961 г. ). — Милицыну я помню такой: сухонькая старушка в ватной телогрейке и солдатских башмаках, она всё кого-то жалела, всё о ком-то заботилась, кому-то помогала, кого-то устраивала, не жалея ни сил, ни денег. Хотя и здоровье, и денежные дела у неё в те годы были далеко не блестящи. Андрей Платонов работал тогда в губземотделе, кажется, по мелиорации. В жёлтой, видавшей виды, кожаной куртке, всегда молчаливый, он загорался, когда речь заходила об электрификации. Несколько раз он читал у нас свои изумительные рассказы, написанные особенным, платоновским, языком. Чуть ли не в то же время один из его рассказов — «Бучило» — был премирован на конкурсе журнала «Красная нива». Я слушал, бывало, его, обмирая от восторга, и понимал, что все мы перед его умным и самобытным талантом — щенки».
В 1926 году в Воронеж на один день приехал Маяковский с лекцией «Моё открытие Америки». Конечно же, молодой поэт Владимир Кораблинов не мог пропустить встречу с известнейшим поэтом.
«Мы — человек пять тогдашних молодых воронежских поэтов — давно ждали его приезда <...>, — писал Владимир Александрович в упомянутом выше рассказе. — Мы точно знали день его приезда и решили встретить Маяковского на вокзале. По правде говоря, все мы очень волновались. Для нас Маяковский являлся не просто столичным поэтом-гастролёром, нет, для нас он был знаменем, он был нашим богом, нашим солнцем!»
В Воронеже Маяковский выступал в драматическом театре. Молодым литераторам удалось договориться о встрече с ним — она состоялась в доме врача Рапоппорта на ул. Вайцеховского, 7 (к сожалению, сегодня от этого дома почти ничего не осталось).
Молодые поэты читали свои стихи. Владимир Кораблинов прочёл свою поэму о декабристах. Маяковскому понравилось произведение, и он напечатал отрывки из поэмы в своём журнале «Новый ЛЕФ», где был главным редактором.
Арест и приговор
В апреле 1931 года 24-летнего Владимира Кораблинова арестовали и обвинили в попытке подорвать советскую власть «путём антисоветской агитации и распространения контрреволюционных карикатур». Его поместили во внутреннюю тюрьму ОГПУ, где он оказался в одной камере с профессором ВГУ Алексеем Путинцевым, основателем и директором Воронежского литературного музея, одним из первых исследователей творчества выдающихся воронежских поэтов Алексея Кольцова и Ивана Никитина.
Алексея Путинцева арестовали по громкому «делу краеведов». Профессор Путинцев много рассказывал сокамерникам о жизни поэта-самоучки Алексея Кольцова. Именно тогда, в камере тюрьмы ОГПУ, у Кораблинова родился замысел написать роман о Кольцове. Правда, книга появилась лишь спустя четверть века.
Кораблинова суд приговорил к трём годам заключения. Его отправили отбывать наказание в сибирский город Мариинск. Владимиру предстояло работать на лесоповале, но спас талант художника — начальство привлекло его к оформлению стенгазет и было довольно его работой.
Кораблинова освободили из заключения досрочно в 1933 году. При этом запретили жить в любимом Воронеже. Писатель вместе с женой Марией Михайловной какое-то время жил в Казани. В 1939 году Мария Михайловна получила должность завуча в музыкальной школе в Борисоглебске, и семья перебралась туда. Владимир Александрович работал художником в Борисоглебском авиационном училище. С началом войны семью Кораблинова вместе с училищем эвакуировали из Борисоглебска на восток страны.
Знакомство с молодым Василием Песковым
После войны, в 1946 году, Владимир Александрович с семьёй поселился на станции Графская, ежедневно ездил на электричках в Воронеж, где работал художником в областном книжном издательстве, затем в редакциях газет «Коммуна» и «Молодой коммунар». В 1950 году Кораблинову наконец разрешили вернуться в любимый город.
Во время работы в издательстве Владимир Кораблинов иллюстрировал книги сказок Анны Куприяновны Барышниквой (Куприянихи), Анны Корольковой, Михаила Лермонтова, Николая Задонского, Ильфа и Петрова, Артура Конан Дойля и других.
В 1953 году Кораблинов в электричке познакомился с 23-летним Василием Песковым. Художнику Кораблинову понравились фотографии Василия, и Владимир Александрович пригласил его зайти в редакцию «Молодого коммунара». Снимки Пескова опубликовали в газете и предложили что-нибудь написать. Так 19 апреля 1953 года появилась первая публикация Василия Пескова «Апрель в лесу», которую Василий Михайлович берёг всю жизнь и которая стала его путёвкой в журналистику.
В середине 1950-х Владимир Кораблинов познакомился с Анатолием Жигулиным, будущим известным писателем. Кораблинов и Жигулин были братьями по несчастью — Анатолия в 1949 году в 19-летнему возрасте тоже осудили по 58-й антисоветской статье и приговорили к 10 годам лагерей. В 1954-м, через год после смерти Сталина, Жигулина освободили по амнистии, а в 1956 году полностью реабилитировали.
Как вспоминал редактор газеты «Молодой коммунар» Борис Стукалин, «к нему [Кораблинову] шли, его благорасположением дорожили и начинающие журналисты, и газетные «зубры», будучи уверенными, что он всегда даст дельный совет, подскажет свежую мысль, а если надо, тактично поправит коллегу».
Оглушительный успех романа «Жизнь Кольцова»
В начале 1950-х Кораблинов дебютировал в качестве прозаика, выпустив книгу о Воронежском заповеднике «В заповедном лесу» (6+) и «Олень — Золотые рога» (6+). Оба издания он сам иллюстрировал и оформлял, книга «Олень — золотые рога» получила диплом I степени на Всероссийской выставке в 1959 году. А через два года на ВДНХ Кораблинов получил серебряную медаль за иллюстрированную им книгу «Воронежская поэма» (6+).
В 1956 году, когда вышел роман «Жизнь Кольцова» (12+), имя Владимира Кораблинова прогремело на всю страну. Через два года на сцене Воронежского драматического театра по книге Кораблинова был поставлен грандиозный спектакль «Алексей Кольцов» (режиссёр Фирс Шишигин). Премьера состоялась в мае 1958 года. Спектакль имел оглушительный успех. Летом того же года воронежская труппа привезла постановку в Москву в театр им. Маяковского, где спектакль тоже с восторгом приняли зрители. Через год воронежскому театру драмы было присвоено имя Алексея Кольцова. В этом же году по сценарию Кораблинова был снят фильм «Песня о Кольцове» (12+, режиссёр Владимир Герасимов). Ещё одну картину по мотивам романа Кораблинова — «На заре туманной юности» (6+) — снял наш земляк режиссёр Василий Панин. Роман «Жизнь Кольцова» переиздавался неоднократно.
Летописец Воронежского края
После выхода «Жизни Кольцова» Владимир Кораблинов занялся литературной деятельностью. Он автор большого количества исторических повестей, поэм, рассказов. Его не зря называли «воронежским Нестором» (так звали первого древнерусского летописца).
Заслуги Владимира Александровича в художественном летоописании Воронежской земли переоценить невозможно. В 1960 — 1970-е он создал целую серию произведений, посвящённых родному краю. В книге «Казак Герасим Кривуша» (16+) рассказывается о воронежском казаке, поднявшем бунт против воеводы. «Воронежские корабли» (12+) повествуют об истории Воронежа Петровских времён, о строительстве русского флота. Герой повести «Падре Ефимиус» (12+) — воронежский археограф, исследователь, просветитель Евфимий Болховитинов, известный как митрополит Евгений. Повести «Дом весёлого чародея» (6+) и «Браво, Дуров!» (6+) рассказывают о цирковом артисте Анатолии Дурове. Кстати, Кораблинов был одним из инициаторов создания музея Дурова в Воронеже.
В 1974 году вышла книга Владимира Кораблинова «Жизнь Никитина» (12+), так возникла дилогия о двух выдающихся воронежских поэтах. А в 1977 году Кораблинов написал автобиографическую повесть «Азорские острова».
В 1980-е годы случилась беда — Владимир Александрович стал слепнуть. Он не мог ни читать, ни писать. Можно только представить себя, что это значит для человека, для которого литература была смыслом всей жизни...
Скончался Владимир Кораблинов 24 марта 1989 года на 83-м году жизни. Похоронен на Юго-западном кладбище.
«Трамвай пошёл! Это была эра нового города»
Имя Владимира Кораблинова с 1992 года носит улица в Воронеже (расположена в районе улиц Шишкова и Ипподромной) и улица в селе Углянец Верхнехавского района. Там же, в родном селе писателя, в июле 2016 года, к 110-летию со дня рождения, установили памятную доску в честь Владимира Кораблинова. В Воронеже на доме, где жил писатель, (ул. Комиссаржевской, 16), также установлена мемориальная доска.
Имя Владимира Кораблинова в 2006 году присвоено одной из старейших воронежских библиотек — библиотеке № 8 (мкр. Сомово). Особое внимание в работе библиотеки занимает изучение и популяризация творчества этого замечательного писателя (на фото ниже — библиотека № 8 им. В.А. Кораблинова, сайт libvrn.ru).
Благодаря книгам Кораблинова мы можем снова и снова вернуться в Воронеж прошлого. Вот, например, как он описывал наш город 1920-х годов, когда появился первый трамвай. Читаешь — и словно прогуливаешься по улицам родного Воронежа, того, прежнего, с голубятнями у вокзала, с извозчиками и пролётками, с булыжной мостовой, сквозь камни которой растёт трава...
«Воронеж тысяча девятьсот двадцать шестого года! Нашей молодёжи, привыкшей к асфальтированным мостовым, непрерывному шуму уличного движения, светофорам, ярким витринам магазинов, Воронеж тех лет показался бы деревней: буйно разросшиеся за домами сады, тихие, сбегающие к реке улички, классические пожарные каланчи, уцелевшие с дореволюционных времён громадные синие пенсне над аптечной вывеской, столетние каштаны, бронзовый Никитин, сидящий против теперешнего большого «Детского мира» (с конца 1950-х по 1970-е «Детский мир» располагался на ул. Театральной, 36, рядом с «Рубином». — Прим. ред.), ряд одноэтажных развалюшек на месте «Утюжка», башенные часы ювелира Михайлова — михайловские, — возле которых испокон веков назначались любовные свидания, золотые луковицы многочисленных церквей, голубятни и великолепные извозчичьи биржи у вокзала и театра, это вековечное дребезжание пролеток по булыжнику мостовой... И сама мостовая, сквозь серые камни которой пробивается самая настоящая, зелёная, как салат, трава... <...> Самым ярким и звонким событием года был, разумеется, пуск трамвая. Рассыпая голубые искры и весело треща звонками, он промчался по тихим, поросшим травкой улицам. Толпы горожан стояли по обочинам тротуаров, с восхищением глядя на сверкающие солнечными бликами новенькие красные вагоны «электрической конки», как снисходительно называли трамвай ещё сохранившиеся от царских времён нафталиновые, интеллигентные старички в черепаховых пенсне и чёрных крылатках. Трамвай пошёл! Это было здорово! Это была эра нового города, об этом стоило писать стихи».
